Фаина Раневская и плотник-лесоруб

Эта актриса никогда не ставила себе цель понравиться людям. Ни зрителям на сцене, ни простым соседям, прохожим, знакомым. Она жила и вела себя максимально естественно, поступала во всем по тем внутренним законам, которые в ней были заложены с детства и вырабатывались простой житейской практикой.

Иной раз кажется удивительным вот такое сочетание. Мгновенное перевоплощение на сцене, вхождение на киносъемочной площадке за один шаг в нужный образ и одновременно полное нежелание играть в реальной жизни. Кому-то Фаина Раневская может показаться этакой простушкой. Ведь, имея определенные актерские навыки, можно легко и непринужденно решать многочисленные жизненные проблемы и вопросы!

Но факт остается фактом. Раневская могла промолчать, не ответить на вопрос, уйти, не вступая в спор. Но она никогда не позволяла себе врать, не могла кривить душой в разговоре, была предельно искренней в отношениях.

Причем в отношениях абсолютно со всеми! В этом и заключался ее истинный гуманизм. Она не делила людей на некие группы своим отношением к ним.

Это была отнюдь не простота и не неумение жить, а тот самый жизненный принцип, который Фаина Георгиевна Раневская считала основой нравственности. Искренность чувств, открытое выражение собственного мнения, отстаивание своей истинной позиции в любых условиях, перед каким угодно человеком. Она никогда и ни для кого не делала исключений. Такая открытость Фаины Раневской особенно быстро обезоруживала мужчин.

Этот небольшой случай в жизни Фаины Георгиевны произошел в годы Великой Отечественной войны. Как вы знаете, в то время она, как и вся творческая элита, была переселена в Среднюю Азию. Солнца там было много, а вот еды — совсем мало. Артисты не относились к той категории граждан, для которой правительством были бы установлены более-менее приличные нормы снабжения продовольствием. Жили впроголодь все: знаменитые режиссеры и рядовые артисты, известные всему миру поэты и писатели. Это же не народные комиссары, не партийные руководители.

Чтобы как-то выживать, не слабеть вовсе, не падать в голодные обмороки на репетициях и спектаклях, они торговали, чем уж могли, вернее сказать, меняли на пресные лепешки, на картошку одежду из своего гардероба. Это было единственным подспорьем.

Да и с жильем была беда. Их селили в глинобитные домики, где зимой становилось страшно холодно, сыро и неуютно. Можно натопить печку, если есть дрова. Но они в Средней Азии почти так же дороги, как хлеб.

Там, в весеннем и неуютном, промозглом и сыром Ташкенте Фаина Раневская повстречала Анну Ахматову. Известная поэтесса жила в маленькой лачуге, где умещались только топчан да небольшая глиняная печка.

На этом топчане и лежала Анна Ахматова, укутавшаяся в старый плед. Она кашляла время от времени.

— Простите, дорогая Фаина, у меня нечем вас угостить. — Анна Андреевна робко улыбнулась, уселась, прислонилась спиной к холодной стенке, зябко передернула плечами. — Где-то там должны быть несколько картофелин. — Она показала рукой вниз, под топчан.

— Так давайте их сварим! — тут же предложила Фаина Раневская. — Вы лежите, не беспокойтесь, я сама все сделаю. Вот, есть котелок, а воды сейчас ой как много! Мы не станем чистить картошку, сварим ее в мундирах!

— У меня нет дров, дорогая Фаиночка, — виновато ответила Анна Ахматова. — Уже третий день совсем нет.

— Дрова мы сейчас найдем! — Раневская поднялась. — Я очень скоро вернусь!

Она вышла из хижины, огляделась. Где искать эти проклятые дрова? Вокруг — ни деревца, ни кустика.

Фаина Раневская пошла вдоль лачуг. За ними, вдалеке, она увидела ряд убогий строений — какие-то сарайчики. Актриса решила, что там наверняка найдется чем поживиться. Может, какая доска лежит бесхозная?

Но вокруг сарайчика было пусто — только мокрый песок и камни. Безлюдно, даже не у кого что-то спросить. Фаина Раневская шла вдоль сарайчиков, заглядывала в широкие щели хиленьких дверей. Везде и все было одинаково. Тот же самый песок и плоские камни.

Но в одном совсем ветхом сарайчике Раневская увидела то, от чего сердце ее радостно забилось. Там лежал толстый сук какого-то дерева. Фаина Георгиевна подергала за ручку, хилый засов поддался, старенькая дверка распахнулась. Ничуть не смущаясь, Фаина Раневская вытащила сук наружу. Он был прекрасный! Сухой, твердый, просто просился в печурку.

Она потащила сук к хижине, потом растерянно остановилась на дороге. Что дальше делать с этим деревом? Не толкать же его целиком в печурку — не влезет, да и как разжечь?

Прошло несколько томительных минут ожидания. Никого нигде. К кому идти за помощью, в какую дверь стучаться, если здесь почти все точно такие же, как Анна Ахматова и сама Раневская?

Наверное, ангел-хранитель актрисы был рядом с ней. Не просто же так через несколько минут из-за переулка вдруг показался мужчина, на плече которого был топор, а в руке — пила! Фаина Раневская буквально подскочила на месте, схватила свой тяжелый сук и заторопилась к нему навстречу. Ведь он в любой момент мог куда-либо свернуть. Нет, не свернул. Этот человек стоял и без улыбки смотрел на женщину, спешащую к нему, суровый, черный от загара, въевшегося в кожу.

— Послушайте, дорогой мужчина, миленький!.. Вы не могли бы разрубить этот сук на дрова, чтобы ими можно было растопить печку?

— Отчего же нет? Могу, — ответил мужчина, снимая топор с плеча.

— Но у меня нечем заплатить вам за работу, — призналась Раневская. — Я актриса...

— Можно и бесплатно, — ответил тот, нанеся первый удар топором. — Хорошее дерево, жарко и долго гореть будет. Где взяли такое?

— Я должна вам признаться, что украла этот сук, — выдала очередное откровение Раневская.

— А зачем украли? — ровно спросил мужчина, продолжая работать топором.

— Вот в том доме, — Фаина Георгиевна показала рукой, — сейчас проживает одна из самых лучших поэтесс России. У нее сыро и холодно, но есть несколько картошек. Мы хотим развести огонь...

— Хорошее дело, — оценил поступок Раневской мужчина. — Женщина должна быть в тепле и сытости.

Пока они так переговаривались, у ног Раневской росла горка настоящих дров, сухих, крепких. Мужчина расщепил одно полено на лучины для растопки.

— Вот!.. Пусть вам будет тепло. — Он закончил работу, закинул топор на плечо и степенно двинулся дальше.

Счастливая Раневская собрала все до щепки и побежала к Анне Ахматовой.

— У нас будет горячая печка, — с порога закричала она. — Сейчас сварим картошку!..

— И чай из трав. — Ахматова улыбнулась.

Она во все глаза смотрела на Фаину Раневскую и дрова, которые та выгрузила у печки и сейчас запихивала в топку.

— Откуда это, Фаиночка?

— Своровала, — небрежно отмахнулась Раневская. — Потом мне повстречался настоящий мужчина. Он все порубил. Бесплатно. Я ему призналась, что украла этот сук. Знаете, что мне он ответил? Что женщина должна быть в тепле и сытости. Настоящий мужчина!

— Мне кажется, рядом с вами каждый мужчина захочет быть настоящим. Станет таким.

Слова Ахматовой были правдой.